Реальная перспектива создания атомной бомбы возникла после того, как в декабре 1938 года немецкие физики Отто Ган и Фриц Штрассман впервые в мире осуществили расщепление ядра атома урана.
Теоретически же объяснить этот процесс смогли Отто Фриш и его тётя Лиза Мейтнер. Свою статью они переслали датскому физику Нильсу Бору, который сделал по ней доклад на научной конференции в Вашингтоне. Резонанс был такой, что многие учёные, не дождавшись конца выступления, начали разбегаться, чтобы поскорее проверить полученную информацию в своих лабораториях.
Антисемитизм вреден для науки
Проблема расщепления ядра с перспективой получения огромного количества энергии волновала научное сообщество. Но если большинство из тех, кто ею занимался, начинали свои работы в Германии, то именно в конце 1930-х годов они едва ли не толпами повалили на Запад — в Британию и Соединённые Штаты.
Причиной тому были антисемитские законы, жертвами которых были и Фриш, и Мейтнер, перебравшиеся сначала в Скандинавию, а позже в Англию. Среди эмигрантов оказался и знаменитый итальянский физик Энрико Ферми. Являясь членом итальянской фашистской партии, он был женат на еврейке. Получив в 1939 году Нобелевскую премию, Ферми из Стокгольма махнул в Соединённые Штаты. В результате американцы получили специалиста, ставшего одним из столпов их собственного атомного проекта, названного по месту своей штаб-квартиры Манхэттенским. Да и научный руководитель этого проекта Роберт Оппенгеймер, хотя и родился в Нью-Йорке, диплом получил в Гёттингенском университете, и если бы не «расовая теория», вполне мог остаться работать в Германии.
В общем, антисемитизм нацистов отсекал от них не только евреев по крови, но и тех, у кого еврейкой была жена, тётка, супруга двоюродного племянника и т.д.
Такая вот кадровая политика.
Пошли не той дорожкой
Практический толчок ядерной программе Германии дал профессор Гамбургского университета Пауль Хартек, в апреле 1939 года обративший внимание военного министерства на возможность использования в военных целях цепной реакции деления ядер тяжёлых элементов.
В своём письме он вполне справедливо указывал, что «та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретёт абсолютное превосходство над другими».
Получивший письмо физик Курт Дибнер из научного отдела Управления вооружений буквально поставил начальство на уши, убедив приступить к делу немедленно, не дожидаясь отмашки занятого большой политикой фюрера, и сам взялся за проблему разделения изотопов.
Работы по ядерной бомбе получили название Уранового проекта. На полигоне Куммерсдорф под Берлином начали собирать реактор, толком ещё не представляя, с какими проблемами придётся столкнуться. Для проведения цепной реакции требовалось такое вещество, как тяжёлая вода, производившаяся в Норвегии на заводе «Норск Гидро».
Но почти все имеющиеся её запасы были закуплены занимавшимся ядерными исследованиями французским учёным Фредериком Жолио-Кюри. В июне 1940 года, до прихода немцев, он с риском для жизни успел переправить тяжёлую воду в Великобританию. Впрочем, Норвегия тоже была немцами оккупирована, а завод «Норск Гидро» продолжал исправно работать. К Урановому проекту подключили 22 научные организации.
Дело курировал имперский министр вооружений Альберт Шпеер, а концерн «ИГ Фарбениндустри» приступил к изготовлению «полуфабриката» для получения урана-235 и сооружению установки по разделению изотопов. Вернер Гейзенберг занялся проектированием ядерного реактора.
Однако установка по изотопам упорно не запускалась, что объяснялось ошибочностью метода, под который она и создавалась. Ближе к правильному решению оказались методы Грота (центрифуга) и фон Арденне (магнитный сепаратор), но проекты обоих учёных завязли в бюрократическом болоте.
Между тем Гейзенберг застрял со своим ядерным реактором, так и не сумев вызвать цепную реакцию. И снова неудача объяснялась ошибками в теоретических расчётах, что лишний раз подтверждает значение фундаментальной науки, которую нацисты слишком уж «вычистили», гоняясь за евреями. С грехом пополам к февралю 1942 года в Лейпцигском университете был построен первый опытный реактор, который, проработав недолгое время, взорвался. Что там произошло — тайна, покрытая мраком: то ли диверсия, то ли саботаж, то ли технический сбой, то ли ошибка на методическом уровне.
Успех утекает сквозь пальцы
Экспериментальные работы продвигались бы быстрее, имейся у немцев в распоряжении достаточное количество тяжёлой воды, однако британские спецслужбы приложили максимум усилий, чтобы уничтожить завод «Норск Гидро».
Сначала планер с группой из 34 коммандос врезался в скалу. 20 человек погибли, оставшихся схватили и расстреляли (октябрь 1942 года). Немецкие контрразведчики с чувством выполненного долга вытерли пот, расслабились и в результате пропустили удар. 28 февраля 1943 года десять диверсантов-норвежцев взорвали узловые производственные мощности завода.
На самом деле вместо тяжёлой воды немцы могли бы использовать графит, но этот вариант отвергли после доклада профессора Вальтера Боте, который он сделал на основе проведённых им исследований. Результаты получились бы иными, если бы в распоряжение Боте передали более чистый графит, но почти все имеющиеся запасы этого вещества шли на изготовление газовых рулей для баллистической ракеты «Фау-2».
Дибнер и Гейзенберг сильно поумерили свой энтузиазм, а в марте 1943 года Управление вооружений отказалось от руководства Урановым проектом, передав его возглавляемому Герингом Имперскому исследовательскому совету.
Вообще, будучи формально вторым человеком в рейхе, Геринг был в тот период фигурой менее влиятельной, чем Шпеер. Министерство вооружений вообще подмяло под себя всю экономику Германии.
Тем не менее работы по Урановому проекту все же продолжались. 23 марта 1945 года в деревне Хайгерлох возле швейцарской границы удалось запустить ядерный реактор, но он так и не достиг критической точки из-за нехватки тяжёлой воды и урана. Фактически немцам оставалось сделать один шаг до завершения экспериментальной стадии с последующим переходом к стадии производства, но 23 апреля в деревню вошли американцы.
Большинство занимавшихся урановым проектом немецких учёных были вывезены победителями либо в Советский Союз, либо в Германию. Американцы, начавшие Манхэттенский проект только в сентябре 1943 года, к моменту разгрома Третьего рейха уже готовили свою бомбу к испытаниям. На её создание они затратили в 200 раз больше средств и привлекли в 1,5 тысячи раз больше людей, чем немцы.
Мораль очевидна. В крахе Уранового проекта сыграли свою роль и нацистская «кадровая политика», и нехватка сырья, и диверсии, и, возможно, происки иностранных разведок. Но если бы на поддержку Уранового проекта оказались брошены такие же средства, как на работы по «Фау-2» и разную ерунду вроде «летающих тарелок», нацисты имели бы все шансы создать бомбу к началу 1945 года, если не раньше. Парадоксально, но единственное «чудо-оружие», которое Гитлер имел шанс заполучить, так и не было им справедливо оценено.
Journal information