Отвыкнув обожествлять правителей, мы понемногу научимся уважать себя и поймем, наконец, что, помолившись Богу, мы молимся единственной непреходящей власти - закону. А все прочее зависит только от нас.
В декабре 1949 года, когда со страшным шумом отмечалось 70-летие Иосифа Сталина, классик советской литературы писатель Леонид Леонов выступил с предложением впредь праздновать Новый год не тогда, когда все привыкли, а на несколько дней раньше — в день рождения Сталина. Если вы полагаете, что за классиком приехали санитары в белых халатах и увезли его в дом, где щеголяют в смирительных блузах, то ошибаетесь. Предложение было обнародовано и обсуждалось вполне серьезно.
За четверть века до упомянутой даты скончался предшествующий вождь и учитель Владимир Ленин. С ним поступили совершенно по религиозным канонам, несмотря на неоднократно декларированное покойным безбожие. На Красной площади соорудили специальный Мавзолей для демонстрации мощей Ленина и выставили их на всеобщее обозрение. Забавно, что в процессе лихорадочного сооружения Мавзолея повредили трубу канализации, проходившую под ним, и содержимое трубы заполнило яму свежевырытого фундамента. Патриарх московский, не удержавшись, брякнул фразу, сразу ставшую известной: «По мощам и елей!», за что в дальнейшем заплатил по чекистским ценникам...
Рассказываю об этом, дабы напомнить, что во всех вариантах государств, бывавших в Московском княжестве, Российской империи, а также их наследниках, обожествление самого главного из руководителей бывало неизменным. Начиная с Ивана IV, Грозного, идея светского государства, в котором все на своих местах и у людей есть хоть какие-то права и свободы, органически не принималась. Иван Грозный издевался над шведским королем, называя его «волостным старостой». Всех приучали, что подданный может быть сколь угодно талантлив, а правитель — ублюдочен. Но дело подданного — служить ублюдку без колебаний, как он служил бы Господу Богу.
Безобразия власти были символом ее избранности, не подлежа обсуждению и законам. В Московской Руси, кстати, людей, умерших в государевой опале, хоронили вне освященной кладбищенской земли так же, как казненных преступников, бездомных алкашей и самоубийц. Служение правителю считалось религиозной нормой, а ее нарушение — смертным грехом.
Отлучая кого-либо от себя, правитель тем самым отлучал и от Бога, ввергал в ад. Был даже такой термин «Царебожие». Небесного и земного царей различать не полагалось. В «Службе благодарственной» Петра Лопатинского о победе под Полтавой, сочиненной в 1709 году по заказу и лично отредактированной Петром, царь прямо называется Христом, его сподвижники — апостолами, а Мазепа — Иудой.
Общество было потрясено, когда набожный император Александр I поцеловал руку священнику, поднесшему ему крест в селе Дубровском, — это было совершенно против правил. Когда архимандрит Фотий, которому Александр тоже поцеловал руку, позже протянул ее для поцелуя другому императору, Николаю I, тот целовать отказался и велел отправить Фотия в Петербург, «дабы научить его приличиям».
Все это я к тому, что обожествленная верховная власть кочевала от князей к царям, затем — к императорам, после — к большевистским вождям и сегодня по инерции катится дальше.
Виталий Коротич.
Journal information